Музыка Прокофьева – первое и самое сильное увлечение
Уже после выхода интервью Сергей Редькин стал лауреатом II премии международного конкурса им. Королевы Елизаветы в Брюсселе. Смотрите комментарии Сергея о своей победе.
СЕРГЕЙ РЕДЬКИН – родился в 1991 году в Красноярске. Первые уроки игры на фортепиано получил в Музыкальном лицее Красноярской государственной академии музыки и театра (класс Заслуженного работника культуры РФ Галины Богуславской). Затем учился у Ольги Курнавиной в Средней специальной музыкальной школе при Санкт-Петербургской консерватории, активно занимался композицией в классе профессора Александра Мнацаканяна, одного из последних учеников Д.Д. Шостаковича. В 2015-м Сергей закончил Санкт-Петербургскую консерваторию им. Н.А.Римского-Корсакова, а в 2017-м – аспирантуру (класс Заслуженного артиста РФ, профессора Александра Сандлера). Сегодня Сергей Редькин – один из самых востребованных молодых пианистов, активно гастролирующих в России и за рубежом. Победитель Международного конкурса им. С.С.Прокофьева (2013). Лауреат самого престижного музыкального конкурса им. П.И. Чайковского (2015). Самое сильное музыкальное увлечение Сергея – произведения Прокофьева, жить в гармонии с миром помогает «Цирковая полька» (сочиненная для слоненка) Стравинского, а начинался творческий путь музыканта с обыкновенного детского любопытства…
Сергей Редькин: Мои родители не музыканты: мама работает в детском саду, папа – шофер. Бабушка по маминой линии – самый музыкальный человек в нашей семье; сколько я ее помню, она всегда что-то напевает. Кстати, подозреваю, что у нее абсолютный слух, потому что свои песенки она напевает всегда в одной и той же тональности. Однако у нас дома в Красноярске было пианино – мама в детстве пару лет ходила в музыкальную школу, потом бросила. С этого пианино все и началось, точнее, с того, что его решили продать за ненадобностью. Когда вокруг этого странного ящика началось движение, стали приходить люди, открывать его, нажимать клавиши, тогда я и проявил первый интерес. Мне было пять лет. Мама достала из шкафа старый советский самоучитель игры на фортепиано, где объяснялись азы нотной грамоты – ключи, ноты, такты, длительности, можно было выучить элементарные мелодии. Мне все это ужасно понравилось. Тогда мама сказала: если хочешь, отдадим тебя в музыкальную школу, научишься играть. Я сказал: хочу. Пианино, соответственно, осталось дома.
Санкт-Петербургский Дом музыки (СПДМ): Что Вы делаете, когда что-то не получается в исполнении – произведение «не идет»? Такое бывает?
Сергей Редькин: Я обычно понимаю, что произведение «не идет», довольно поздно, только после первого-второго концерта. До этого я не размышляю в таких категориях, просто беру то, что хочется играть, и работаю, как считаю нужным. Да, иногда вдруг выясняется, что я или не готов пока к этому сочинению, или как-то ему в данный момент не соответствую, не резонирую с ним по разным причинам. В таком случае выход один – отложить до лучших времен.
СПДМ: Как Вы поняли, что можете сочинять музыку?
Сергей Редькин: Я смутно помню, это было как-то естественно, я начал что-то выдумывать и записывать сразу же, одновременно с тем, как начал играть. Я уверен, что это шло от моей первой учительницы Галины Михайловны Богуславской. Для нее очень важно было развивать меня как разностороннего музыканта: мы вместе слушали много музыки, разбирали партитуры, она всегда охотно слушала и анализировала мои детские сочинения, записала меня в класс импровизации Эдуарда Маркаича, который также фактически стал моим первым педагогом по композиции.
СПДМ: Был в Вашей карьере период, когда по направлению Дома музыки Вы стажировались в Италии. Что дают начинающему музыканту такие стажировки?
Сергей Редькин: В Фортепианной Академии на озере Комо я провел почти целый 2011-й год. Это было очень плодотворное время, у меня была возможность позаниматься с замечательными музыкантами, такими как Уильям Грант Наборе, Дмитрий Башкиров, Фу Цонг, Малколм Билсон, Петер Франкл, Владимир Мищук, Джон Перри и другими. Трудно переоценить значение профессионального общения с музыкантами такого полета. Знания, которые я там получил, пригождаются мне по сей день.
СПДМ: Нужна ли молодому музыканту (вопрос не только о Вас) поддержка, или путь, когда талант сам прокладывает себе дорогу, тоже может быть вполне успешным?
Сергей Редькин: Поддержка, безусловно, нужна, она же может по-разному выражаться. Любая история большого музыканта – это и история тех, кто был с ним рядом. Вы легко найдете таких людей в биографии любого из великих. Возможно, при прочих равных, талант скорее найдет эту самую поддержку, как-то обратит на себя внимание. Но то, что она необходима, не вызывает сомнения.
СПДМ: Очередной Ваш концерт проекта «Музыка звезд» запланирован на октябрь в Кисловодске – Второй фортепианный концерт Шостаковича…
Сергей Редькин: Я пока очень мало играл этот концерт, и до октября, скорее всего, не раз еще его пересоберу-перестрою, поэтому мне сложно сейчас внятно говорить о его образной сфере, о том, что так или иначе попадает в зону интерпретации. Концерт посвящен сыну композитора, центральное настроение – детско-пионерское, подчеркнуто оптимистичное; в середине концерта – обезоруживающей простоты анданте; в финале – смешно пыхтящий над техническими упражнениями солист. Здесь, как мне представляется, нет ни страшненького гротеска Первого концерта, ни горького сарказма фортепианных прелюдий – это, наверное, самый добродушный юмор, на который был способен Дмитрий Шостакович. Однако, как и в любом сочинении большого мастера, здесь есть своя глубина, свое второе дно. Просто, как мне кажется, тут оно заключено не в типичном для Шостаковича противопоставлении говоримого и подразумеваемого, а где-то тоньше, на уровне «Детских сцен» Шумана или «Моей матушки-гусыни» Равеля. Такая детская музыка не для детей.
СПДМ: С концертами Вы уже объездили почти весь мир, выступали с прославленными музыкантами. Какое выступление запомнилось больше всего?
Сергей Редькин: Сейчас ярче всего проявляются в памяти концерты прошлого сезона. Например, прошлым летом я участвовал в уникальном проекте Рурского фортепианного фестиваля в Германии – исполнении всех симфоний Бетховена в переложении для фортепиано Ференца Листа. Мне выпал жребий исполнять Третью симфонию, но большинство остальных симфоний я также послушал из зала. Все девять были сыграны за два фестивальных дня, это было невероятно интересно.
СПДМ: У Вас были планы поставить мировой рекорд по исполнению всех пяти концертов Прокофьева без остановки. Эксперимент удался?
Сергей Редькин: С мировым рекордом я все-таки опоздал – как минимум, совсем недавно все концерты Прокофьева в один вечер исполнял Алексей Володин. Впрочем, думаю, он все же делал между ними небольшие остановки. Основной план заключался в том, чтобы иметь всю пятерку в репертуаре – с этим я справился еще в 2017-м году. Но, конечно, до сих пор иногда возникают трудности с тем, чтобы поставить в программу Четвертый или Пятый концерты, их очень плохо знают: и публика, и оркестры, и дирижеры. Поэтому чаще меня можно услышать с чем-то из первой тройки. У меня было много разных музыкальных увлечений, но музыка Прокофьева была, наверное, самым первым, и до сих пор остается самым сильным из них. У Прокофьева огромное фортепианное наследие, многое в нем все еще остается недоигранным, недоосмысленным, недораскрытым. Я обязательно хочу всем этим заняться, но пока я все-таки стараюсь не сужать себя как интерпретатора столь радикально, давать себе шанс искать свое и в совсем других областях, и, как мне кажется, иногда небезуспешно.
СПДМ: Есть ли произведение, о котором Вы можете сказать, что оно абсолютно точно попадает в Ваше мироощущение, представление о гармонии?
Сергей Редькин: «Цирковая полька» Стравинского. Говорят, первая ассоциация – самая верная.
Беседовала Татьяна Михайлова
IN ENGLISH