Тимофей Доля родился в 1993 году в Москве. Обучался музыке в Центральной музыкальной школе при Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского (класс Заслуженного артиста РФ, профессора Андрея Писарева), затем окончил и саму Московскую консерваторию, и ассистентуру-стажировку в классе того же педагога. В 2016 году обучался в Консерватории Пезаро им. Дж. Россини (Италия) в классе Бруно Биззари. С 2019 года – ассистент-стажёр Венского Университета музыки и исполнительского искусства (класс профессора Яна фон Арнима). Пианист многократно становился лауреатом и победителем престижных международных конкурсов. В 2013-м - II премия и спецприз на III Международном конкурсе им. С.В. Рахманинова во Франкфурте-на-Майне (Германия). В 2014-м он стал победителем Международного конкурса-фестиваля “Märkische Musiktage” в Эггерсдорфе (Германия). 2016-й принес сразу несколько наград: II премия Международного фортепианного конкурса в Коимбре (Португалия), победа и 6 специальных призов на Международном конкурсе “Pianale” (Фульда, Германия), победа на X Международном конкурсе-фестивале юных пианистов им. К.Н. Игумнова (Липецк), II премия VI Международного конкурса пианистов памяти В. Лотар-Шевченко (Екатеринбург). В 2020-м Тимофей Доля стал лауреатом II премии IV Международного онлайн конкурса пианистов “City of Vigo” (Виго, Испания). А в 2021-м был удостоен Гран-при Международного конкурса пианистов им. Рудольфа Керера (Москва). Музыкант ведет активную концертную деятельность в России, Германии, Австрии, Италии, Испании, Франции, США, Японии. Постоянный участник международных фестивалей. Участник программ Санкт-Петербургского Дома музыки с 2017 года. Талантливый, успешный пианист, Тимофей Доля живет миром музыки и стремится узнать как можно больше об этом прекрасном, гармоничном и таком огромном мире. Поэтому процесс обучения для него вполне естественен. Вот и недавно, в июле этого года, он стал студентом «Летней Академии» Дома музыки в Крыму.
Тимофей Доля: «Летняя Академия» проходит в течение двух недель, но за это время можно прожить и приобрести больше, чем за многие месяцы; насыщенность событиями и впечатлениями такая, что невольно ощущаешь себя Мартином Иденом, которому было жалко тратить время на сон, когда вокруг столько интересного, захватывающего, непознанного. Атмосфера творчества заполняет собой всё пространство: на своих уроках, уроках других студентов, концертах (необычайно высокого уровня, между прочим!), в перерывах, даже в столовой, - всю музыку не только не переиграешь, о ней и не наговоришься. Я живу в мире музыки с раннего детства, это уже давно не просто профессия – это философия, мировоззрение, метод мышления, если хотите. И «Летняя Академия» Дома музыки - это то место, где ты в этом не одинок.

Санкт-Петербургский Дом музыки (СПДМ): Вы много учитесь: окончили Московскую консерваторию, была еще консерватория в Италии, сейчас проходите обучение в Венском университете музыки, - насколько важно музыканту не останавливаться в этом процессе?
Тимофей Доля: Я где-то читал историю про уже состоявшегося Ростроповича, который на вопрос «почему он все ещё занимается», ответил: «Мне кажется, я делаю успехи». Останавливаться в процессе обучения не нужно никогда, наша профессия настолько глубокая, что за всю жизнь не удастся освоить все её аспекты. Но можно попытаться. Мне кажется, если в какой-то момент остановиться и сказать себе «я знаю и умею достаточно», то это будет равносильно творческой смерти. Это правило работает и на менее глобальном уровне.  Например, если какое-то музыкальное произведение тщательно изучено, выучено, неоднократно вынесено на сцену и успешно сыграно, то это совсем не значит, что работа над ним окончена, через год-другой оно может полностью поменяться, потому что меняется сам исполнитель и его внутренний мир. В этом и есть прелесть исполнительского искусства. У музыки есть своя жизнь, которая тесно переплетается с жизнью её интерпретатора, можно сказать, что музыка для исполняющего её является зеркалом: мы привыкли ежедневно видеть  себя в отражениях и не замечаем, как сильно меняемся на большом отрезке времени, пока наконец не всмотримся внимательно.
СПДМ: Если сравнивать Ваши «университеты», какая система Вам кажется наиболее эффективной, творческой, наиболее близкой Вам?
Тимофей Доля: Системы образования везде, где я обучался, разные. Так, моей alma mater, основным учебным заведением, к которому я навсегда эмоционально привязан, и о котором вспоминаю с теплотой в сердце, является Консерватория имени Чайковского в Москве, где я проучился 7 лет. Говорят, что студенческие годы – это лучшие годы жизни, и мне трудно с этим спорить (одни из лучших – это точно). Кроме специальности было немало других предметов (ходил не на все, каюсь) и огромное количество разных творческих мероприятий. Сформировался я именно там. Это и основная база знаний и умений, и багаж впечатлений, и, конечно же, музыканты, с кем после выпуска продолжаем (и, я уверен, всегда будем) дружить и сотрудничать. Мое последующее обучение проходило в другом формате – без теоретических предметов, только специальность. Но мне особо нечего рассказать, так как, к сожалению, из-за пандемии, большая часть всего прошла в онлайн-формате. А немецкий я так и не выучил – могу цитировать Гёте, но не могу спросить дорогу. В конечном итоге, лучший учитель – это сцена. Как бы упорно ты ни занимался, без сценического опыта существовать невозможно. Мне очень повезло быть солистом Санкт-Петербургского Дома музыки – у меня есть возможность выступать как сольно, так и с оркестром.

СПДМ: Из Ваших профессиональных побед на конкурсах какая досталась сложнее всего?
Тимофей Доля: Международный конкурс пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко в Екатеринбурге. Но я бы поменял слово «сложный» на «захватывающий». Это было первый раз в моем опыте, когда в финале нужно выйти и сыграть два концерта с оркестром подряд (после репетиции утром того же дня). Я думал, что будет очень трудно, но это оказалось одно из лучших конкурсных впечатлений. Я не только не устал, я бы даже сыграл еще.

СПДМ: Какие музыканты повлияли на Ваше творческое мировоззрение, возможно, кардинально изменили представление о профессии?
Тимофей Доля: Список музыкантов очень большой и периодически пополняется, постараюсь не сильно растягивать свой ответ, назвав лишь часть. Первым музыкантом, оказавшим огромное влияние на мое мировоззрение, был Андрей Писарев, у которого я учился на протяжении десяти лет в Москве. У него совершенно особое отношение к звуку, и через некоторое время после начала наших занятий я перенял многие важнейшие для исполнителя вещи. Также я стараюсь всегда ходить на выступления Павла Нерсесьяна, у него каждый концерт – это музыкальное событие, которое не может оставить равнодушным. Интереснейшие программы и уникальные интерпретации, при этом все в рамках традиций – пример безупречного баланса. Последние несколько лет активно слежу за выступлениями Мирослава Култышева, а в этот раз в «Летней Академии» Дома музыки занимался у него на мастер-классах. Это пианист, который буквально мыслит музыкой, это всегда очень вдохновляет. За вдохновением я также обращаюсь к Михаилу Плетнёву, Григорию Соколову. Ну и, конечно, раз за разом, мир переворачивают записи Рихтера и Горовица. Каждый раз, когда слушаешь их игру, воодушевляешься, будто первый раз. Недавно я переслушивал запись «Крейслерианы» Шумана в исполнении Горовица на повторе в течение двух недель, остановиться было просто невозможно.

СПДМ: Чья музыка Вас больше всего вдохновляет как пианиста и просто как слушателя?
Тимофей Доля: Могу назвать топ-лист, актуальный на период июль-август 2022. Шуман, Рахманинов, Шостакович, Дебюсси, Мусоргский, Малер. Преимущественно симфонические сочинения. Слушая музыку, написанную для своего инструмента, в данном случае фортепианную, часто подсознательно анализируешь её с исполнительской точки зрения; в симфонической же можно немного «расслабиться».

СПДМ: Как вы относитесь к современной фортепианной музыке? На Ваш взгляд, её можно подвести под какой-то определенный стиль? Прежде всё было понятно: барокко, классицизм, романтизм… А что сегодня?
Тимофей Доля: К современной музыке отношусь с большим интересом, у меня в репертуаре есть сочинения Александра Чайковского, Владислава Агафонникова и других композиторов нашего времени. Также есть планы немного расширить репертуар музыкой современников в этом сезоне. Возможно, через сто лет будет введен конкретный обобщенный термин для музыки, которая пишется в наши дни, но сейчас его нет, по крайней мере, я не знаю. Я часто размышляю на эту тему. В XX веке музыка дошла до определенного момента, когда началась ее деконструкция – отмена тональности, отмена точной записи, отмена звука как такового («4’33» Джона Кейджа). По пути деконструкции идти дальше некуда, а попытки выстроить некие системы обречены на провал – система Шенберга была, безусловно, интересным экспериментом, но не смогла остаться главенствующим форматом долго, именно потому, что это «система». Искусство музыки, как и любое другое искусство – это жизнь, которую нельзя удержать в рамках, цветок всегда прорастает через асфальт по прошествии времени. При этом оговорюсь: я совсем не против экспериментов и с огромным интересом изучаю музыкальные идеи XX века, а в моем плеере периодически звучит, например, Стив Райх с его «фазами». Сейчас, как мне кажется, проводится меньше подобных экспериментов, но пишется много «живой» музыки. Композиторы пишут в самых разных стилях, и многое в современной музыке строится на отсылках и переосмыслении музыки прошлых эпох. Отличный пример – Вариации на тему Паганини Амлена – постмодернизм в лучшем своем проявлении. У аргентинского писателя Борхеса есть рассказ «Пьер Менар, автор «Дон Кихота»», в котором главный герой, писатель, пытается написать заново роман Сервантеса, но от своего имени. Одни и те же предложения, написанные в XVI и XX веках, воспринимаются читателем совершенно по-разному из-за того, что читатель знает контекст, кто и когда их написал. Точно так же и в музыке – будет ли сочинение, написанное по всем правилам романтизма, восприниматься таковым, если мы знаем, что его создал наш современник?

СПДМ: 24 августа будет Ваше выступление в проекте Дома музыки «Вечера в Английском зале». Весь вечер будет звучать музыка Дебюсси. Вам близка тема взаимосвязи музыки и природы, проходящая через всё творчество композитора?
Тимофей Доля: Кстати, Дебюсси вошёл в мой топ-лист композиторов этого лета именно из-за этого концерта. Сначала послушал записи произведений, которые предстоит сыграть на концерте, потом другие сочинения, и вот – переслушал большую часть его наследия, и теперь ни одна прогулка на природе не проходит без его музыки в наушниках. Очень жду этого концерта и надеюсь, что удастся воплотить эти живописные образы природы в концертном зале.

СПДМ: На Ваш взгляд, музыкальная одарённость передается по наследству? В Вашем случае это было так?
Тимофей Доля: Я думаю, что наследственность точно играет некую роль. В детстве именно бабушка с дедушкой, Галина Павловна и Анатолий Сергеевич Доля, приоткрыли мне дверь в мир музыки, научили меня нотной грамоте и были моими самыми первыми учителями, за что я им безмерно благодарен. Хотя ребёнком я был с характером и не слушал никаких наставлений, им хватило терпения заниматься моим музыкальным воспитанием до тех пор, пока я немного не повзрослел. Дедушка, помимо прочего, был автором огромного количества песен, и его «Свеча горела на столе…» на стихи Пастернака – лучшее, на мой взгляд, музыкальное оформление этих строк.

СПДМ: Чему Вы посвящаете свободное от музыки время? Увлечения, развлечения…
Тимофей Доля: Люблю литературу, любимых авторов много, но первыми в голову приходят, пожалуй, Джойс (всегда хотел попасть в Дублин во время Блумсдэя), Борхес, Толстой, Стерн, Манн, Воннегут. Кстати, литература тоже может быть прекрасным учителем музыканту – достаточно вспомнить главу про 32-ю сонату Бетховена в «Докторе Фаустусе». В сфере кинематографа у меня также много любимых названий и имен, но я могу выделить самый близкий для меня фильм – «Восемь с половиной» Феллини. Любому человеку, связанному с искусством, близка тема творческого кризиса или, как минимум, сомнений; эта картина очень точно попадает в настроение.
 
Интервью подготовила Татьяна Михайлова

IN ENGLISH