Мирослав Култышев родился в 1985 году в Ленинграде. Окончил Среднюю специальную музыкальную школу при Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова (класс преподавателя Зоры Цукер).   В 10 лет дебютировал в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии, исполнив концерт ре минор Моцарта под управлением Юрия Темирканова. Выпускник Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова, где окончил аспирантуру (класс Заслуженного артиста РФ, профессора Александра Сандлера). С 2012 года преподаёт на кафедре специального фортепиано Санкт-Петербургской консерватории, с 2020 года - доцент. В 2007 году Мирослав Култышев стал победителем ХIII Международного конкурса им. П.И. Чайковского. В 2012-м – победителем Международного конкурса пианистов Монте-Карло (Монако). 2021-й год принёс победу на II Международном фортепианном конкурсе ClassicPiano (Дубай, ОАЭ). Выступает в лучших залах Петербурга и Москвы, а также в таких всемирно известных залах, как Musikverein в Вене, Зальцбургский Моцартеум, «Avery Fisher Hall» Линкольн-центра (Нью-Йорк), Сантори-холл (Токио), Сoncertgebow (Амстердам), Wigmore Hall (Лондон), Salle Gaveau (Париж). В настоящее время гастролирует во многих странах мира. В 2005 году за достойный вклад в музыкальное искусство награжден немецким орденом Грифона, учреждённым в XIX веке. Участник программ Санкт-Петербургского Дома музыки с 2006 года.
 
Мирослав Култышев: Я испытываю бесконечную признательность Дому музыки. Количество концертов, сыгранных за эти годы и в России, и за ее пределами, не поддаётся исчислению. Это ли не счастье? 17 лет длится наше сотрудничество. Думаю, эта цифра говорит сама за себя.
 
Санкт-Петербургский Дом музыки (СПДМ): Ваше ближайшее выступление в проекте «Музыкальная сборная России» - 15 июня в Тульской филармонии с Третьим фортепианным концертом Чайковского. Какое место в Вашей жизни и карьере занимает его музыка?
 
Мирослав Култышев: Третий концерт Чайковского – сочинение трудной судьбы. Долгое время было не вполне очевидно, что, собственно, считать Третьим фортепианным концертом – только ли первую часть, изданную уже после смерти Петра Ильича, или же диптих «Анданте и Финал», имеющий отдельный опус 79, также изданный посмертно, является неотъемлемой частью этого полотна? Мы можем ответить на данный вопрос утвердительно – ведь именно в трёхчастной версии сочинение обретает драматургическую завершённость и логическую полноту, чему порукой хотя бы тональные и мотивно-тематические связи. Исполнение Третьего концерта в трёх частях – всегда событие, так в исполнительский обиход это сочинение ещё не вошло. 
Музыка Чайковского сопровождает меня буквально всю жизнь. В моём репертуаре примерно две трети его сольного фортепианного наследия (а это огромное количество музыки), а также все сочинения для фортепиано с оркестром: помимо трёх концертов, это ещё и такой раритет, как Концертная фантазия ор 56. Горжусь тем, что мне довелось записать это удивительное сочинение на компакт-диск с Александром Сладковским и Госоркестром Татарстана в рамках грандиозного проекта, инициированного маэстро Сладковским и посвящённого 175-летию нашего классика, которое музыкальный мир отмечал в 2020 году.
 
СПДМ: И в продолжение темы: победа на конкурсе имени Чайковского сильно повлияла на Вашу жизнь? Как в целом Вы относитесь к таким испытаниям?
 
Мирослав Култышев: С сегодняшней временной дистанции я вспоминаю Конкурс Чайковского с тёплыми и, я бы сказал, ностальгическими чувствами. Счастливый для меня исход Конкурса способствует идеализации памяти о нем. Если же постараться отрешиться от излишних эмоций, то могу сказать, что участие в конкурсе – всегда огромный стресс для «тонко организованной» натуры. Долгое время мне казалось, что «конкурсное горнило» – это практически неизбежный путь любого исполнителя, мечтающего о выходе на концертную эстраду. Но времена меняются, и я с немалым удивлением вижу некоторое количество персоналий, каким-то образом миновавших крупные конкурсные «чистилища» или же участвовавших в оных, но не преуспевших на этой ниве и каким-то неведомым образом все равно «вышедших в люди» и устроивших свою исполнительскую судьбу. Впрочем, не хотелось бы слишком долго останавливаться на этой теме.

СПДМ: В июне в афише Дома музыки Ваш сольный концерт в цикле «Вечера в Английском зале» с блистательным репертуаром: Бах – Брамс – Лист – Брукнер – Яначек. В этом подборе авторов заложены какая-то Ваша программа, особый смысл?
 
Мирослав Култышев: Предстоящий концерт вызывает у меня волнение ожидания; мне кажется, программа выстроена действительно очень интересно. Мне хотелось прикоснуться к тем репертуарным сферам, которые раньше были вне поля моего зрения. Имею в виду, прежде всего, чешского композитора эпохи модерна Леоша Яначека, фортепианный цикл которого «В тумане» прозвучит в этой программе. Также очень советовал бы обратить внимание на пьесу Антона Брукнера «Erinnerung” (Воспоминание). Это сочинение – практически единственный опыт обращения великого симфониста в зрелый период его творчества к фортепианной музыке. Какого масштаба достигает, какое напряжение создает Брукнер в этой 5-6-минутной пьесе. Переложение баховской скрипичной Чаконы, сделанной Брамсом для одной левой руки – это особый вызов для исполнителя; долгое время эта версия Чаконы была в тени (да и остаётся по сию пору) более «велеречивого» и пафосного варианта переложения, сделанного итальянцем Бузони. К слову сказать, эта пьеса, открывающая мою программу 21 июня, очень хорошо «рифмуется» с также редко играемым сочинением Листа «Скерцо и марш», написанным в том же самом ре-миноре. Программу эту можно было бы назвать «Пути музыкального романтизма».
 
СПДМ: Невозможно не спросить о Вашем отношении к музыке Рахманинова, 150-летие которого отмечается в этом году.
 
Мирослав Култышев: Рахманинов, наверное, самый русский и, в то же время, самый «всемирно отзывчивый» из всех композиторов-романтиков. Для меня особой притягательностью обладает его позднее творчество с его горечью, мистичностью и густой ностальгией. Очень рад, что в этом сезоне особенно много играл его Четвёртый концерт, являющийся самым моим любимым.
 
СПДМ: Есть ли в Вашем репертуаре произведения, не до конца исследованные, все ещё остающиеся загадкой?
 
Мирослав Култышев: Затрудняюсь назвать какое-то одно или несколько «загадочных» или «непознанных» произведений. Наверное, если сочинение не до конца «внятно» исполнителю, то лучше такой опус в программу не включать. Разумеется, есть ряд сочинений, отличающихся особой «герметичностью», назову навскидку: «Искусство фуги» и «Музыкальное приношение» Баха, какие-то страницы позднего Бетховена, либо клавирштюки Шёнберга, но они не входят в мой репертуар. Мне весьма интересна эта музыка, но, скорее, как «профессиональному слушателю», и я предпочитаю общаться с этими сочинениями глазами и внутренним слухом, минуя непосредственный контакт с инструментом.
 
СПДМ: Кто Ваш главный критик?
 
Мирослав Култышев: Наверное, идеальный ответ был бы: «мой главный критик – я сам». И в какой-то мере так оно и есть, но лишь в какой-то мере. Ведь для любого исполнителя есть потребность во «вторых ушах».  У меня есть моя личная «референтная группа», мнение которой для меня важно. Прежде всего, это мои дорогие учителя Зора Менделеевна Цукер и Александр Михайлович Сандлер, профессиональный и человеческий контакт с которыми у меня не прерывается. Их суждением я крайне дорожу, даже если иной раз и могу быть с чем-то из их высказываний не согласен.
 
СПДМ: Каким было Ваше детство? Быть вундеркиндом – тяжелый труд?
 
Мирослав Култышев: Да, наверное, «по внешней канве» я был вундеркиндом, хотя это слово имеет не самую положительную коннотацию. Наверное, мне удалось избежать каких-то непреодолимых трудностей, нередко испытываемых учеником в процессе взросления. Думаю (да простится мне эта вынужденная нескромность), развивался я достаточно гармонично, имею в виду «гармонию» интуиции и интеллектуального начала, без которой невозможен истинный путь в музыке, а особенно при обучении игре на фортепиано.
 
СПДМ: Какие секреты профессии (кроме мастерства) раскрыли Ваши педагоги в музыкальной школе, затем в консерватории, возможно, они актуальны для Вас и сегодня?
 
Мирослав Култышев: Наверное, главное, что мне внушили мои учителя – это представление об исполнительстве как о подлинной «жизни в искусстве», о настоящем служении профессии до «полной гибели всерьёз», о глубинном измерении «нашего святого ремесла». Именно этому я стараюсь вот уже 11 лет учить по мере сил и своих студентов.
 
Интервью подготовила Татьяна Михайлова